Неточные совпадения
Две цепочки, одна сверх другой,
висели у него
на шее с каким-то дукатом.
На костях его плеч
висел широкий пиджак железного цвета, расстегнутый
на груди, он показывал сероватую рубаху грубого холста;
на сморщенной
шее, под острым кадыком, красный, шелковый платок свернулся в жгут, платок был старенький и посекся
на складках.
У многих, особенно у старух,
на шее,
на медной цепочке, сверх платья,
висят медные же или серебряные кресты или медальоны с изображениями святых. Нечего прибавлять, что все здешние индийцы — католики. В дальних местах, внутри острова, есть еще малочисленные племена, или, лучше сказать, толпы необращенных дикарей; их называют негритами (negritos). Испанское правительство иногда посылает за ними небольшие отряды солдат, как
на охоту за зверями.
(Говоря «вот тут», Дмитрий Федорович ударял себя кулаком по груди и с таким странным видом, как будто бесчестие лежало и сохранялось именно тут
на груди его, в каком-то месте, в кармане может быть, или
на шее висело зашитое.)
— Я к игумену прошлого года во святую пятидесятницу восходил, а с тех пор и не был. Видел, у которого
на персях сидит, под рясу прячется, токмо рожки выглядывают; у которого из кармана высматривает, глаза быстрые, меня-то боится; у которого во чреве поселился, в самом нечистом брюхе его, а у некоего так
на шее висит, уцепился, так и носит, а его не видит.
— Слава Богу — лучше всего, учитесь. А отучитесь,
на службу поступите, жалованье будете получать. Не все у отца с матерью
на шее висеть. Ну-тко, а в которой губернии Переславль?
Гордые животные, раскормленные и застоявшиеся, ржали, подымались
на дыбы и поднимали
на воздух обоих конюхов, так что они
висели у них
на шеях, крепко держась правою рукою за узду.
"Всю жизнь провел в битье, и теперь срам настал, — думалось ему, — куда деваться? Остаться здесь невозможно — не выдержишь! С утра до вечера эта паскуда будет перед глазами мыкаться. А ежели ей волю дать — глаз никуда показать нельзя будет. Без работы, без хлеба насидишься, а она все-таки
на шее висеть будет. Колотить ежели, так жаловаться станет, заступку найдет. Да и обтерпится, пожалуй, так что самому надоест… Ах, мочи нет, тяжко!"
Всенощная кончилась. Александр приехал домой еще скучнее, нежели поехал. Анна Павловна не знала, что и делать. Однажды он проснулся ранее обыкновенного и услыхал шорох за своим изголовьем. Он оглянулся: какая-то старуха стоит над ним и шепчет. Она тотчас исчезла, как скоро увидела, что ее заметили. Под подушкой у себя Александр нашел какую-то траву;
на шее у него
висела ладанка.
Во-первых, это был как бы монах, в скуфье и в одном подряснике, перетянутом широким кожаным поясом; его значительно поседевшие волосы были, видимо, недавно стрижены и не вполне еще отросли, и вместе с тем
на шее у него
висел орден Станислава, а
на груди красовались Анна и две медали, турецкой и польской кампаний.
Большой узорный крест
висел у него
на шее на золотой цепи.
Он сбросил с себя ерихонку, разорвал ожерелье кольчуги и сдернул с
шеи гайтан,
на котором
висела шелковая ладанка с болотным голубцом.
На ее же
шее висела сестра Саши, неудачно вышедшая замуж за пьяного мастерового, который бил ее и выгонял из дома.
Ему ужасно смешно казалось, что
на ней одна рубаха, обтянута сзади и поддернута спереди, и еще смешнее то, что
на шее висели полтинники.
— Глядите — сыщик! — тихо воскликнул Макаров. Евсей вскочил
на ноги, снова быстро сел, взглянул
на Ольгу, желая понять, заметила ли она его невольное испуганное движение? Не понял. Она молча и внимательно рассматривала тёмную фигуру Мельникова; как бы с трудом сыщик шёл по дорожке мимо столов и, согнув
шею, смотрел в землю, а руки его
висели вдоль тела, точно вывихнутые.
У Боброва была Анна с бриллиантами
на шее, которую он носил постоянно, а уж
на какой ленте
висела эта Анна, про то не спрашивайте. Лента была так же нераспознаваема, как цвет его воротника
на мундире.
Большая костлявая голова с глубокими впадинами над глазами и отвисшей, разорванной когда-то черной губой тяжело и низко
висела на выгнутой от худобы, как будто деревянной,
шее.
Задумавшись ехал мрачный горбач, сложа руки
на груди и повеся голову; его охотничья плеть моталась
на передней луке казацкого седла, и добрый степной конь его, горячий, щекотливый от природы, понемногу стал прибавлять ходу, сбился
на рысь, потом, чувствуя, что повода
висят покойно
на его мохнатой
шее, зафыркал, прыгнул и ударился скакать…
Я задумал написать ее во весь рост, одну, стоящую прямо перед зрителями, с глазами, устремленными перед собой; она уже решилась
на свой подвиг-преступление, и это написано только
на ее лице: рука, которая несет смертельный удар, пока еще
висит бессильно и нежно выделяется своею белизною
на темно-синем суконном платье; кружевная пелеринка, завязанная накрест, оттеняет нежную
шею, по которой завтра пройдет кровавая черта…
На шее у Петровича
висел моток шелку и ниток, а
на коленях была какая-то ветошь.
У одной стены стояло очень ветхое крошечное фортепьяно, возле столь же древнего комода с дырами вместо замков; между окнами виднелось темное зеркальце;
на перегородке
висел старый, почти весь облупившийся портрет напудренной женщины в роброне и с черной ленточкой
на тонкой
шее.
Берегом, покачиваясь
на длинных ногах, шагает высокий большеголовый парень, без шапки, босой, с удилищами
на плече и корзиною из бересты в руках.
На его тонком сутулом теле тяжело
висит рваное ватное пальто,
шея у него длинная, и он странно кивает большой головой, точно кланяясь всему, что видит под ногами у себя.
На другой день вечером ворочаюсь опять домой, застаю ее, что она опять сидит себе рубашку
шьет, а
на стенке, так насупротив ее,
на гвоздике
висит этакой бурнус, черный атласный, хороший бурнус,
на гроденаплевой подкладке и
на пуху. Закипело у меня, знаешь, что все это через меня, через мое радетельство получила, да еще без меня же, словно будто потоймя от меня справляет.
На шее у нее
висели несколько ниток жемчугов и кораллов, а черные, как смоль, волнистые волосы были перехвачены красивым металлическим обручиком.
Когда я
на другой день пришел к дедушке, у него в сенях
висели две закрытые роевни с пчелами. Дед велел мне надеть сетку и обвязал мне ее платком по
шее; потом взял одну закрытую роевню с пчелами и понес ее
на пчельник. Пчелы гудели в ней. Я боялся их и запрятал руки в портки; но мне хотелось посмотреть матку, и я пошел за дедом.
Поверьте, что исправники и становые ваших рассуждений и очерков читать не станут, а если и прочтут, так только вас же ругнут: хорошо, мол, им сочинять-то у безделья, а тут
на шее столько обязанностей
висит, что только дай бог вынести.
Стали они друг друга рассматривать и увидели, что они в ночных рубашках, а
на шеях у них
висит по ордену.
Веселые и довольные матросы первой вахты мылись, брились и стригли друг друга, доставали из своих сундучков завернутый в тряпичку доллар-другой, вынимали новое платье и переодевались в чистые белые матросские рубахи с откидными воротниками, открывающими загорелые, бронзовые
шеи, в белые штаны, опоясывая их ременными поясами, с которых
на ремешках
висели матросские ножи, запрятанные в карманы, и обували новые сапоги, сшитые из отпущенного им русского товара.
Матросский незатейливый туалет — мытье океанской соленой водой (пресной дозволяется мыться только офицерам) и прическа — занял несколько минут, и вслед затем вся команда, в своих белых рабочих рубахах с отложными широкими синими воротниками, открывавшими
шею, в просмоленных белых штанах, у пояса которых
на ремешках
висели у многих ножи в черных ножнах, и с босыми ногами, выстраивается во фронт «
на молитву».
Воротился
на родину. Не пешеходом с котомкой за плечами он домой воротился — три подводы с добром в Сосновку привел. Всем было то видимо, а про то, что Герасим был опоясан чéресом и что
на гайтане вместе с тельником
висел у него
на шее туго набитый бумажник, того никто не видел. Много ли зашито серебра и золота в чéресе, много ль ценных бумаг положено в бумажнике, про то знал да ведал один лишь Герасим. И после никто никогда о том не узнал.
Посмотрел Василий Петрович
на старинные серебряные, луковицей, часы, что
висели у него
на перекинутой через
шею голубой бисерной цепочке.
Оглянулись они поздно. Он видел, как Грохольский держал за талию Лизу, и видел, как Лиза
висела на белой, аристократической
шее Грохольского.
Времени нельзя было тратить даром, я подошел к дереву,
на котором
висел барометр, снял его с дерева и стал надевать себе
на шею, для чего снял шапку, но нечаянно выронил ее из рук.
Дня через три Артур недалеко от домика лесничего Блаухера встретил Терезу.
На этот раз она встретилась ему не амазонкой. Она гуляла в крестьянском платье. Платье имело вид обыкновенного, только что сшитого крестьянского платья, но было много дороже черной шёлковой амазонки. Вместо разноцветных грушевых гранат
на шее ее
висели бирюза, изумруды, кораллы и жемчуг.
На каждой руке было по массивному браслету. Платье и венгерская куртка были сшиты из дорогой материи.
На позвонках его
шеи свободно
висела ржавая цепь, и нагло смеялся оскаленный череп.
Не сводя с нее глаз, я все находил ее прекраснее и прекраснее, и она в самом деле была недурна: у нее были прелестные белокурые волосы, очень-очень доброе лицо и большие, тоже добрые, ласковые серые глаза, чудная
шея и высокая, стройная фигура, а я с детства моего страстно любил женщин высокого роста, чему, вероятно, немало обязан стройной фигуре А. Паулы Монти, изображение которой
висело на стене в моей детской комнате и действовало
на развитие моего эстетического вкуса.
На классной доске
висел маленький золотой крестик, очевидно, снятый с чьей-нибудь
шеи, и девочки, став длинной шеренгой, подходили и целовали его по очереди.
Лошадь скакала, изогнув
шею,
на боку ее
висел вниз головою Крогер, запутавшийся в поводьях и стременах, а рядом, нагнувшись, скакал Пищальников и старался схватить лошадь за узду.
Володя поднялся и растерянно поглядел
на Нюту. Она только что вернулась из купальни.
На ее плечах
висели простыня и мохнатое полотенце, и из-под белого шелкового платка
на голове выглядывали мокрые волосы, прилипшие ко лбу. От нее шел влажный, прохладный запах купальни и миндального мыла. От быстрой ходьбы она запыхалась. Верхняя пуговка ее блузы была расстегнута, так что юноша видел и
шею и грудь.
Через несколько минут двери снова отворились и явился человек с обнаженным мечом;
на шее его
висела широкая голубая лента с золотым треугольником, такой же треугольник, но только гораздо менее,
на алой ленте, с серебряными каймами, украшал левую сторону его груди.
Вместо ожерелья,
на черной ленте, перевязанной около
шеи,
висел золотой крест, падавший
на грудь, которую открывала несколько, в виде сердца, белая косынка.
«Слишком навязчива… не люблю таких… прямо бросилась
на шею, так и
висит, не стряхнешь… Ну да я не из таковских — стряхнул… С такими, как она, чем круче, тем лучше… Видали мы их не одну сотню… какое, тысячу…» — врал озлобленно отвергнутый ловелас.
— Вот
на шее у тебя
висит медальон в виде сердца… Дай мне его, и он будет напоминать мне, что твое сердце принадлежит мне, поддерживать во мне силу, энергию и веру в лучшее будущее…
— Отдохла, как снегом ее я вечор потерла, да в тепло внесла, глазки открыла,
на постели,
на моей, а потом опять заснула, родненькая, и вся в испарине, в рубаху я ее в свою завернула, так ночью меняла, хоть выжми. А теперича,
на рассвете, встала, сбитню попила, лопочет. Сказала, что зовут ее Аленой,
на шее крестик деревянный
висит махонький.
— Где он? — сказал граф, и в ту же минуту как он сказал это, он увидал из-за угла дома выходившего между двух драгун молодого человека с длинною тонкою
шеей, с головой до половины выбритою и заросшею. Молодой человек этот был одет в щегольской когда-то, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищенные, стоптанные тонкие сапоги.
На тонких, слабых ногах тяжело
висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.